Главное сегодня

29/03/2024 ВСЕ НОВОСТИ
22.10.12 02:35
| Просмотров: 781 |

Дмитрий Некрасов: Я не трибун, мне гораздо проще работать с цифрами

Павел Смоляк, «Шум»

Дмитрия Некрасова, пожалуй, можно назвать восходящей звездой российской оппозиции. Последние несколько лет он работал на государственной службе, на которую пришел из бизнеса и с самыми лучшими намерениями. Теперь Дмитрий снова в бизнесе и политике, впрочем, видит себя не на трибуне митинга, а за дубовым столом экспертного сообщества. В интервью «Шуму» Дмитрий Некрасов рассказал, что его заставило пойти, а затем покинуть госслужбу, почему либеральная идея всегда помогает выйти из кризиса и, наконец, зачем российская оппозиция проводит выборы в Координационный совет.

Вы были успешным бизнесменом и вдруг ушли на государственную службу. Зачем? Были какие-то планы, мечты?

Мечты тоже были. Я всю свою жизнь видел себя именно в логике государственной службы или политической деятельности. Если хотите громкую фразу, то служения Отечеству. И когда у меня появились достаточные ресурсы, чтобы не задумываться о хлебе насущном и завтрашнем дне…

Простите, а о каких ресурсах идет речь? С шестью нулями, семью?

Скорее с шестью. Вообще в России сложно отвечать на такой вопрос, ведь сегодня бизнес что-то стоит, а завтра в результате действий государственных органов уже ничего не стоит. Важно то, что когда я вышел на определенный уровень материального благосостояния,понял, что дальнейшие материальные стимулы для работы отсутствуют. Мне не нужны самолет и яхты. Я не вижу никакого смысла посвятить 15 лет своей жизни только тому, чтобы завтра себе позволить виллу, где угодно. Вся сфера моих интересов, то про что я читаю книги и часто думаю, связано с управлением социальными системами. Под социальными системами я понимаю и экономические, и политические, и административные. Я всегда, даже когда работал в бизнесе, смотрел в сторону государственной службы.

И вы начали сразу с администрации президента.

Я работал в администрации президента, в экспертном управлении на совершенно средней должности.

С машиной и мигалкой?

Куда там. 

Хороший автомобиль вы могли себе позволить сами, как, наверное, и водителя, но почему пришли в госслужбу понятно, а зачем ушли?

Если бы я понимал то, что я делаю общественно полезно и мне это интересно, то я бы там продолжал работать. Если бы были перспективы, какого-то карьерного роста и надежда, что добравшись до более высоких кабинетов, можно будет что-то сделать, я бы тоже остался. Но не было ни того, ни другого. Материальной заинтересованности, как вы понимаете, не было изначально.

Из администрации президента я потом перешел на должность зам начальника аналитического управления Федеральной налоговой службы, курировал вопросы международного сотрудничества.

Понимаете, госслужба – непростой труд; приходится очень долго заниматься рутиной, понимая, что вся твоя деятельности тонет и вязнет в бюрократических согласованиях. Это демотивирует. Я ушел со службы в августе 2011 года. Конечно, тогда я надеялся, на выборы в Государственную Думу. Я стоял на проходном месте в списке «Правого дела» у Прохорова. Потом совершенно циничным образом снесли Прохорова. Так закончилась история моей работы в «системных» политических структурах.

Я начал заниматься общественными и благотворительными проектами. Есть, например, чисто социальный проект, без политики – «lgoty.info». Помогает социально незащищенным слоям населения удобно находить информацию о причитающихся им льготах и способах их получения.

Правильно ли я понимаю, что на госслужбе вы так и не нашли товарищей, соратников.?

Появилось несколько друзей и гораздо больше знакомых, я до сих пор могу «зайти» в некоторые кабинеты.

А как бы вы охарактеризовали людей, работающих сегодня на госслужбе? 

На госслужбе (я говорю центральный аппарат федеральных органов, на местах ситуация совершенно иная) есть разные люди, преследующие различные цели. Кто- то реально работает за одну зарплату. Таких, кстати, гораздо больше, чем принято считать. Кто-то откровенно пришел бюджеты пилить, кто-то денег уже заработал, и рассматривает статус чиновника, как защиту для бизнеса. Много детей обеспеченный родителей, работающих на перспективу.

Вы ушли, но обратно вернуться все-таки планируете?

При определенных условиях я готов вернуться на госслужбу. Я думаю, в этом качестве, я буду более полезным для общества. 

Готовы вернуться во власть даже при Путине?

Дело не в том при ком вернуться, а в том ради чего. Если у меня есть идея, которую я считаю правильной и полезной для страны, и мне дают возможность ее реализовать, то какая разница, кто мне дает карт-бланш.

Вы политик?

Я пытаюсь участвовать в политической деятельности, но я не трибун по призванию. Мне гораздо проще работать с цифрами и фактами, нежели с эмоциями и настроениями. Я скорее технократ. Поэтому в сегодняшней ситуации меня больше «напрягает» не отсутствие честных выборов, а отсутствие у государственной власти какой-либо осмысленной стратегии. Я не имею ввиду формально написанную стратегию, а реальную ценностную стратегию действия, понимание, куда мы движемся, где мы будем через десять лет. 

В Росси обычная стратегия: живем одним днем.

По сути – так. 

Ваша бывшая партийная принадлежность выдает в вас либерала. 

Если говорить про мои политические взгляды, то можно найти большое сходство с идеологией республиканской партии в США. Из выдающихся политических деятелей, мне больше всего импонируют Черчилль, Ли КуанЮ, Столыпин, Рейган. 

Моя любимая цитата Черчилля звучит так: «Политик отличается от государственного деятеля, тем, что политик думает о следующих выборах, а государственный деятель о следующем поколении». В России очень много политиков, а с государственными деятелями проблема.

Получается, вы за свободное ношение оружия и против геев – как американские республиканцы?

Я против свободного ношения оружия в нашей стране. Боюсь, это может привести к всплеску насилия. Хотя в этом плане показательно сравнение ситуации в США и в Швейцарии. В Швейцарии легализовано оружие, но тех проблем, с которыми сталкиваются в США, у них нет. Никто не стреляет в школах и количество убийств держится на среднеевропейском уровне. Боюсь, однако, нам пока до Швейцарии далеко. В России сейчас уже всюду палят из травматического оружия.

Ну а геи?

Я за толерантность, но против открытой пропаганды нетрадиционной ориентации. Я против любых притеснений сексуальных меньшинств, однако иногда борьба такого рода меньшинств за свои права переходит предел «необходимой самообороны». 

И в Бога вы не верите?

Как говорил Егор Тимурович Гайдар, с точки зрения ментальности сознания я агностик. Не могу сказать, что не верующий. Я разделяю понятия «вера» и «религия», и уж тем более «вера» и институты церкви. Меня очень многое раздражает в деятельности РПЦ, и в тех скандалах, которые с ней происходят, я не на стороне церкви. Запишите меня как пантеиста. 

Не кажется ли вам, что либеральная идея в нашей стране дискредитировала себя?

У нас в 1999 году «Союз правых сил» набрал около 10%, когда все лежало, был кризис. Как правило, в период глубоких экономических кризисов правые идеи обретают большую поддержку. Вообще вся история строится на том, что правые создают богатство, а левые делят созданное. Условно говоря, приходит Рейган в период глубокого кризиса, в котором Америка была все семидесятые, и проводит реформы, которые приводят к стремительному экономическому росту через некоторое время. Непопулярные жесткие реформы. А потом когда экономический бум позволяет что-то делить, приходит Клинтон, который начинает делить. Когда кризис необходимы правые, а когда уже есть, что делить востребованы левые.

Мы скоро рухнем в огромную яму, которую нам выкопал популистские действия руководства страны. Мы набрали на себя столько социальных обязательств, которые не можем выполнить. Смотрите, у нас в 1998 году цена за нефть была 8 долларов за баррель. Средняя цена нефти за время правления Ельцина – 16 долларов. На одной встрече Сергей Кириенко говорил, что ему снилось, что цена будет 14 долларов и у нас будет все прекрасно. В 2000 году, когда цена за нефть впервые перевалила за 20 долларов Михаил Касьянов, открывая заседание правительства, сказал, что с такими ценами на нефть в России все будет замечательно. В 2007 году бюджет имел огромный профицит при цене 70 долларов за баррель.

Сейчас у нас бюджет балансируется при 113, в следующем более чем при 120 долларах. Нефть же не будет вечно расти. Я не готов гадать про цены нефть, но предположу, что рано или поздно они упадут ниже текущего уровня. В России произойдет серьезнейший социальный кризис. И в этой истории правые будут востребованы. Я бы не списывал со счетов правую или, как вы сказали, либеральную идею.

Неужели вы относитесь к выборам в Координационный совет, как к настоящим?

Выборы в Координационный совет – интересный социальный эксперимент, в котором я хочу поучаствовать. Кроме того, все-таки если я хочу что-то изменить, то надо пытаться быть политиком. Я вам сказал, что я не политик, скорее чиновник, но надо пытаться наращивать и эти компетенции. Я согласен с тем, что очень может быть из этого ничего не получится. Ну, а вдруг получится? Давайте попробуем. 

Будучи в «Правом деле», вы участвовали в реальных выборах?

В 2007 году баллотировался в Государственную Думу от «Гражданской силы». И в «Правом деле» баллотировался. Один раз пытался по одномандатному округу пройти в Московскую областную Думу. Набрал 6,99%, что-то такое. Посмотрел, как это происходит на земле. Интересно.

Но «Гражданская сила», а затем «Правое дело» - это же партии около «Единой России», власти.

Я же этого и не отрицаю. До сентября прошлого года я весьма и весьма скептически относился к несистемной оппозиции. В начале двухтысячных еще студентом я был в «Союзе правых сил». Потом надо было, конечно, деньги зарабатывать, на какой-то момент забыл про всю эту историю, а потом вернулся к политической деятельности, уже в другом статусе и с другими ресурсами. Я выбирал между «Гражданской силой» и СПС, тогда СПС мочили, был 2007 год. Принял сознательный выбор в пользу «Гражданской силы», потому что поддерживал правую идею, но был за конструктивный диалог с властью. Я и сейчас за конструктивный диалог, просто понял, что со слабыми диалог не ведут. Для того, что с тобой вели конструктивный диалог, сначала надо накачать мышцы и стать сильным.

К Михаилу Прохорову у вас какое сегодня отношение?

По отношению к Прохорову все свои суждения я сопровождаю оговоркой из фильма про Штирлица, когда Мюллер ему говорит: «Только если вы не ведет более тонкую игру, чем пытаетесь мне навязать». После всех неоднозначных событий, с ним связанных доверие, конечно, снизилось, но оно не исчезло.

Я не исключаю для себя, что если ситуация будет развиваться таким образом, что Прохоров будет наиболее серьезным игроком на правом фланге, я буду активно поддерживать его партию. На сегодняшний момент я, скорее, занял выжидательную позицию.

Вы не размышляли над тем, чтобы просто помогать оппозиции деньгами, быть экспертом, а после победы занять необходимое место?

Не надо произносить такие страшные слова «помогать оппозиции деньгами». У меня бизнес тотчас закроют. Я на каждом углу говорю, что ни на что кроме своих собственных проектов денег не даю. История давать деньги политикам, чтобы когда кто-нибудь из них победил, позвал тебя министром, в целом выглядит весьма сомнительно. 

Кроме того, вы формулируете вопрос в логике следующей стратегии: задача – занять как можно более высокую должность. У меня немного другая стратегия. Такая задача, конечно, стоит, но она не единственная. Я сформулировал для себя, что помимо того, чтобы удовлетворять свои собственные амбиции, я обязательно должен что-то делать социально полезное, иначе потом станет «мучительно больно за бесцельно прожитые годы». 

Вы командный игрок?

В целом да. В бизнесе я лидер определенной команды. В политике я всегда был членом чьих-то команд. Вроде, особо никто не жаловался. 

Предположим, вы выбрались в Координационный совет оппозиции, какие действия дальше?

Заниматься организацией митингов не буду. У нас реально еженедельно перед страной встают вызовы. На эти вызовы надо реагировать и реагировать содержательно. У оппозиции огромная проблема в отсутствии содержания. Очень мало людей, у которых есть экспертное понимание многих проблем. Поэтому я буду наиболее полезен координационному совету в качестве эксперта, разрабатывающего конкретные инициативы.

Многие говорят, что Координационный Совет придумали для «коронации» Алексея Навального.

Я думаю, большинство участников этого процесса придерживаются иного мнения. Я, безусловно, уважаю то, что делает Навальный, но я не хочу участвовать в совете его имени.

А сегодня, что главенствует – добро или зло?

Я не мыслю этими категориями. В нашем сегодняшнем мире очень сложно отличить добро от зла.

Что, скажем, случиться в России через полгода?

Ничего серьезного не случится. Будет Путин, будет оппозиция, будет жизнь.