Главное сегодня

29/03/2024 ВСЕ НОВОСТИ
19.03.12 13:25
| Просмотров: 2271 |

Защитник Ульянов

Владимир Соловейчик

События, связанные с взятием под стражу трех участниц музыкальной группы Pussy Riot, стали информационным хитом прошедших недель. Вполне заслуженно. Досудебный арест молодых женщин, двое из которых имеют маленьких детей, - вещь в современной России неслыханная: речь идет не о террористках или серийных убийцах. Несоразмерность содеянного девушками и тяжкого наказания, уже понесенного этими несчастными еще до рассмотрения в суде вопроса по существу, видна невооруженным взглядом. Впрочем, проблема носит не только гуманитарный характер.

Возможно, подавляющее большинство наших сограждан не знает тонкостей сугубо правового характера. Ведь, как отмечается в заявлении Научно-просветительского центра «Праксис», «Пленум Верховного Суда РФ 4 июля 2011 года отделил критику религиозных организаций от проявлений экстремизма. Таким образом, ни о каком уголовном обвинении, если точно следовать букве и духу российского закона, не может быть и речи. По сути, арестованным молодым женщинам инкриминируется богохульство, тем самым, возвращая нашу юстицию на 95 лет назад. Это первый случай ареста в нашей стране по обвинению в богохульстве. Раньше подобные обвинения ограничивались штрафами. Тем самым, разрушен последний барьер на пути превращения России в клерикальное государство, в котором противоречие с церковной политикой приравнено к уголовному преступлению. Это арест показывает, что происходит сращивание церкви с государством, превращение юстиции в православную инквизицию».

Что дело обстоит именно так, можно понять из публичных высказываний заведующего Синодальным отделом РПЦ по взаимоотношению церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина. После выступления участниц музыкальной группы Pussy Riot он предложил перенести статью 5.26 КоАП РФ (оскорбление религиозных чувств) в Уголовный кодекс нашей страны. По словам Чаплина, «любое посягательство на святые для людей вещи и предметы должно серьезно наказываться – точно так же, как наказывается сейчас посягательство на символы государства или на могилы». Ну что ж, не зря говорится, что новое – это хорошо забытое старое. В царской России в Уложении об уголовных наказаниях статья о «богохульстве» существовала. Что для самодержавия было вполне логично – РПЦ в сословной монархии являлась «казенной религией» и, стало быть, частью государственной машины. Похоже, воспоминания о временах проклятого царизма вдохновляют на новые и новые свершения и инициативы нынешних начальствующих лиц религиозного ведомства…

В те далекие годы за совращение из православия в другую религию виновный «совратитель» лишался всех прав состояния и подлежал заключению в арестантские роты. Сам же «отпавший от православия» подвергался «увещеванию начальства» и, ежели всё также упорствовал в своем намерении послать РПЦ куда подальше, подлежал заточению в монастырскую тюрьму без срока, его имущество подвергалось взятию в опеку, а малолетние дети могли быть отобраны. Точно также каралась и всякая критика православия. Суд был быстрый и жестокий: за «возложение хулы на Славимого в Единосущной Троице Бога» давалась каторга на срок до 15 лет.

И вот, ровно сто двадцать лет тому назад, государственная юридическая машина дала свой первый сбой. Тогда в Самарском суде слушалось дело «о крестьянине Василии Федорове Муленкове, судимом за богохуление». Прокурор, настропаленный православными попами и губернскими властями, требовал для него ссылки на каторжную работу на 8 лет с лишением всех прав состояния. Как гласил обвинительный акт, «12 апреля 1891 года в селе Шалаинском Ключе Самарского уезда вошел в бакалейную лавочку крестьянин Василий Муленков. В разговоре Муленков, будучи в нетрезвом виде, начал ругаться, причем матерно обругал Богородицу и Святую Троицу». Дело обычное, с выпившими мужиками на Руси еще и не такое случалось… Однако ж, обстановка морального давления на недовольных в царской России, столь любимой штатными и внештатными сотрудниками аппарата РПЦ, была такова, что именитые адвокаты не стали рисковать своей карьерой и репутацией ради защиты крестьянина Муленкова, сочтя дело заведомо проигрышным. Единственным, кто захотел, оказался молодой (ему не исполнилось на тот момент еще 22 лет) помощник присяжного поверенного Владимир Ильин сын Ульянов. 5 марта 1892 года он выступил с речью в ходе судебных прений по делу крестьянина Муленкова. Речь защитника Ульянова произвела эффект разорвавшейся бомбы – вместо чаемого православной общественностью жестокого приговора крестьянин Муленков отделался одним годом тюрьмы.

Это была первая победа над позорной практикой, когда, по словам защитника Ульянова, ставшего руководителем русских большевиков Лениным, «существовали и применялись средневековые, инквизиторские законы, преследовавшие за веру или неверие, насиловавшие совесть человека…» Законы, отмененные революцией. Законы, которые сейчас мечтают вернуть в нашу жизнь высокопоставленные функционеры РПЦ.