Главное сегодня

29/03/2024 ВСЕ НОВОСТИ
15.08.11 09:15
| Просмотров: 778 |

Он любил жизнь

Владимир Соловейчик

Иногда меня посещает мысль о том, что мы немного избалованы русской классической литературой. Действительно, при наличии Пушкина, Алексея Константиновича Толстого или, допустим, Пастернака немногих заинтересует, что писали о великом чувстве или красоте родной природы зарубежные поэты. Даже если речь идет о мэтрах признанных и ценимых, представителях наиболее близких нам славянских культур. К стыду нашему, мы мало знаем о шедеврах польской или чешской поэзии, о печальной порой судьбе их авторов.

К их числу относится и Константин Библ, шестидесятилетие трагической гибели которого приходится на этот год. Наряду с Иржи Волькером, Витезславом Незвалом и Ярославом Сейфертом Библ по праву считается основоположником современной чешской поэзии.

Сильней, чем плач воды на перекатах,
Меня манит туда паром знакомый,
Где утки опускаются всё в более
Глубокие и сладкие затоны.
Они сегодня на Градчаны тянутся;
И вот — одна, и тоже — на Градчаны...
Сквозь тучи, мимо башен с гордым прошлым,
Летит... И шея нежная ранима...
Не знаю, что мне делать с этим пёрышком:
Она его на берег уронила.

Огромный лирический дар, страсть к поиску новых форм сочетались в нем с четкостью и ясностью политической позиции: с начала 20-х годов Библ – активист коммунистической студенческой фракции («Костуфры»), публикуется в левых изданиях, в 1922 году в возрасте 24 лет вступает в ряды КПЧ. Студент Пражского университета, он пишет песни для рабочих собраний, в том числе и ставшую знаменитой песню памяти рабочих Йозефа Кулды и Мартина Дрды, убитых полицией за участие в забастовке. Его неизменный призыв к борьбе за революционное переустройство общества, к созданию искусства, не мирящегося с капиталистической действительностью, дал основание Юлиусу Фучику назвать Библа «поэтом нового класса» с его «революционным призывом и стремлением изменить мир», сделать его более человечным, более красивым, миром без войн, насилия и угнетения. Но знаменитым и популярным друга будущего автора «Репортажа с петлей на шее» сделала все-таки любовная лирика.

Одни мы лежим у моря.
Лишь месяц, сошедший с гор,
стоит в воде
по колена.
Любить никогда не устану
прищуренных глаз твоих взор
и хрупкость стана.
Лишь ты между морем и небом
простерлась обетованной
землей, по которой
идут мои руки и губы
путем бесконечным.

(Перевод Леонида Мартынова)

Уже в юные годы Библ четко осознал, что никакая красота не принесет полного удовлетворения, никакая любовь не доставит полной радости, если человечество по-прежнему будет метаться перед угрозой войн, если люди будут все также терять свое природное достоинство в условиях отчуждения, в жестоком мире торгашества и наживы, буржуазных порядков. Так защита красоты и желание любви привели Константина Библа к мечте о революции. Поэт имел полное основание сказать о себе: «Я так сросся с идеей коммунизма, что составляю с ней одно целое: одно тело, одну кровь».

Обретение нового эстетического идеала стало для Библа и временем поиска иных форм, перехода к верлибру, отказа от традиционной манеры стихосложения в пользу новой, еще более щемящей душу образности, где общее, политическое при всей его важности и необходимости так и не может до конца заместить личное, камерное, интимное.

У шумной галереи - сотни источников.
Одному из них хочется ночи
и одиночества.
Ты пришла наконец! Я был испуган и жалок.
Показалось, что мир - без любви
и русалок...

(Перевод Давида Самойлова)

Поставив свое перо на службу новому миру, Библ, как и ранее Маяковский, подвергся незаслуженным нападкам со стороны малограмотных, бездарных, но крайне амбициозных «функционеров от культуры». Травля поэта совпала по времени с фабрикацией мифического «заговора» во главе с Генеральным секретарем ЦК КПЧ Рудольфом Сланским. Константин Библ покончил жизнь самоубийством. Возможно, добровольный уход из жизни спас его от неминуемого ареста, как это произошло 24 ноября 1951 года с самим Сланским. В одном из последних своих писем тонкий и нежный лирик откровенно написал: «… И вдруг я почувствовал, что весь мой труд – впустую! …Это оскорбительно! Лучше всадить себе пулю в лоб!... Я иду к людям с открытой душой, в моем сердце нет лести, а меня пугают и при этом насмехаются. Но когда это исходит от своих же товарищей коммунистов, ты сразу вдруг чувствуешь, что твое сердце беззащитно, потому что с этой-то стороны и не ожидал удара… я понимаю, что партия не имеет с этим ничего общего, что в ней масса прекрасных людей, умом это понимаешь, но чувства… это наш творческий инструмент, его струны нельзя рвать, иначе не поется и не играется…»

Самым лучшим и достойным памятником поэту Константину Библу стало пятитомное собрание сочинений, изданное в Праге после его смерти. И, разумеется, память… И стихи, которые ныне считаются классикой чешской поэзии…

Когда умрем, мы станем цветами.
Людей мы будем радовать в полдень,
а ночью
будем одни оставаться.

(Перевод Булата Окуджавы)