День старой новой Конституции

Позавчера, 5 декабря, был весьма заметный день в календаре Советского Союза. О чем мало уже кто помнит, потому что он был актуален до 1977 года. То был День сталинской Конституции, принятой именно 5 декабря 1936 года. Надо сказать, что эта версия основного документа страны была не столь уж и плохой. А при ближайшем ее рассмотрении следует признать, что она была, пожалуй, и хорошей.

Заявляю это, не будучи ни необольшевиком, ни поклонником «эффективного менеджера», ни сытым в прошлом функционером КПСС, которого Перестройка низринула из горкомовского эдема на грешную землю, кишащую презренными людишками, в поте лица своего добывающими хлеб свой насущный.

Заявляю, как человек, для которого имеют реальную ценность не только социальные гарантии, обеспеченные функционированием государства, но и гарантии свободы личности. Точнее – гарантии неподавления этих свобод репрессивными механизмами государственной машины.

Так вот в редакции Конституции 1936 года черным по белому записано, что гражданам СССР гарантируются свобода слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций, объединения в самые разнообразные общественные организации. Они обеспечиваются неприкосновенностью личности, то есть не могут быть подвергнуты аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора. Неприкосновенность жилища граждан и тайна переписки охраняются законом. Есть даже статья 124, повествующая о свободе совести. Звучит она для современного уха весьма странно: «Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признаются за всеми гражданами».

Смешно?

Пожалуй, да, если учитывать тогдашнее реальное положение дел в стране с соблюдением всех этих прекрасных свобод. И это даже не столько смешно, сколько грустно. Потому что государственная идеологическая машина могла виртуозно доказать при помощи изощренной софистики, что, например, свобода слова вовсе не означает свободу распространения ложных идей, которые губительны как для государства, так и для находящихся под его защитой граждан. Точно так же дело обстояло и со всеми прочими свободами.

Ну, а теперь попробуем сравнить ту реликтовую Конституцию и нынешнюю, действующую. Но не с точки зрения гарантированных свобод и реального их осуществления. Тут прогресс отрицать невозможно. Хоть и о всей полноте пользования правами говорить, к сожалению, не приходится. Особенно это заметно в части прав на свободу собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций.

А с позиций политического устройства государства. И здесь мы с изумлением обнаруживаем, что смысл обеих Конституций примерно одинаков, если к ним применить строгую логику (что в отечестве, как известно, недопустимо). Сталинская Конституция не настаивает на однопартийной системе.

КПСС в ней упомянута лишь один раз в таком контексте: «...а наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса, трудящихся крестьян и трудовой интеллигенции добровольно объединяются в Коммунистическую партию Советского Союза, являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за построение коммунистического общества и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных».

И при этом ничего не сказано о том, что никаких других партий в стране быть не должно. То есть сказано о том, что КПСС – правящая партия. Но это не означает, что не может быть партий оппозиционных.
Точно такой же недосказанностью грешит и новая Конституция: «В Российской Федерации признаются политическое многообразие, многопартийность». То есть признаются как одна из возможностей, которая вовсе не обязательна.

В реальности же новая Конституция еще теснее сплелась со сталинской. Потому что «Единая Россия» наделена полномочиями не просто правящей партии, а партии единственно возможной в данных условиях и при данных методах управления страной. И по уровню наглости и вседозволенности она уже переплюнула КПСС 30-х годов.

До партийного застоя, до «обронзовения», о котором недавно удрученно высказался Дмитрий Медведев, дело пока еще не дошло. «Едро» пока еще пребывает в той поре, когда играют мускулами. О чем свидетельствует воинственная риторика как партийных функционеров, так и рассевшихся на всех ветвях власти единороссовских чиновников, депутатов и судей.

Наиболее агрессивны, естественно, якименковские хунвейбины, которые с молодеческой удалью сжигают чучела и топчут портреты «врагов России», среди которых особо почетное место отведено правозащитникам. И это неудивительно, поскольку карт-бланш они получили от самого Суркова. Минувшим летом в селигерском лагере он так их напутствовал: «Мы должны держаться законных процедур, но действовать настойчиво. Люди выбирают разную стезю. Одни идут в монастырь, другие садятся в каноэ, третьи становятся врачами. А есть те, кто занимается социальной борьбой. Вы выбрали эту войну. А на войне не бывает отпуска ― это образ жизни. Это ежедневная война».

Если это не призыв к экстремизму, то что?

Случаев открытого проявления агрессивности множество. Но последний из них особенно впечатляет. В конце прошлой недели саратовский мэр, естественно, единоросс, при большом стечении единоросссов вручил лидеру саратовских единороссов три «орудия политической борьбы»: чеснок против коммунистов, осиновый кол против справедливороссов и серебряную пулю против Жириновского. Зал покатывался от смеха, настроение у партактива было праздничное. Этот креатив можно посмотреть на YouTube:

Но, как нам известно из истории КПСС, период оголтелой опричнины вечно продолжаться не будет. Наступит время фракционной борьбы. Затем – партийных чисток, поскольку выбраковка в замкнутой системе, не контролируемой извне, неизбежна. Естественно, они будут не столь людоедскими, как это было в 30-е – 40-е годы прошлого века. Однако совсем без крови обойтись не удастся, поскольку в «партийных спорах» будут использованы внепартийные криминальные региональные ресурсы. А уж потом наступит стагнация, которая отправит «Единую Россию» на свалку истории.

При этом полный партийный цикл завершится значительно быстрее, чем это имело место в истории КПСС. Поскольку время теперь движется гораздо быстрее.