Главное сегодня

29/03/2024 ВСЕ НОВОСТИ
30.11.10 10:55
| Просмотров: 258 |

Куда ведет кривая вертикали власти

Владимир Тучков

В конце прошлой недели Леонид Парфенов получил премию Владислава Листьева. И произнес речь, от которой у многих отвисла челюсть. Действительно, такого бунта на всероссийской фабрике иллюзий давненько уже не было на памяти людей среднего и старшего возраста. А изрядная часть нашего юношества и вовсе такого не видела никогда.

Минуты через три после увиденного и услышанного я выразил свои мысли и чувства в вот таком вот посте:

Парфенов, несомненно, герой.
Герой, которому было вначале страшновато. Судорожное вытягивание из кармана листочков. Плечи подергиваются. Некий намек даже на нервный тик, что для такого респектабельного на экране Парфенова, для столь уверенного в себе человека, каким мы видим его уже долгие годы, просто невероятно.

Нервная речь вначале, сбивающаяся, словно абсолютно непубличный человек впервые в жизни выступает перед камерой. Несколько раз путает падежи, тут же поправляется, как-то судорожно. И чуть ли ни оглядывается, чтобы не оттащили от микрофона.

И камера периодически показывает лица собравшейся в студии топовой телевизионной тусовки. То бишь телеакадемиков. Изумительной правдивости лица. Глаза полны ужаса, и хочется вскочить и убежать. Непроницаемо лишь главное чудовище – Константин Эрнст. Но ощущается, как где-то там у него внутри, в желудке, медленно распускается роза, сделанная из колючей проволоки.

И лишь спокойный взгляд Максимовской, с выражением морального удовлетворения на лице.

И это, действительно, было страшно. Лично мне на это было страшно смотреть. Потому что эта речь лет 10 назад осталась бы незамеченной. Потому что по тем временам это было нормально, когда человек говорил в телекамеру правду. Тогда это была норма жизни и норма тележурналистики.
И вот мы здесь. В 2010 году. И вот что мы имеем, и какими мы стали.

Мы отброшены на 25 лет назад. Потому что в 1985 году, когда пришел Горбачев, произнесение подобных речей считалось героизмом. Но уже год спустя ситуация сдвинулась в сторону большей свободы и открытости.

И, значит, сейчас 1985 год. И, значит, у нас у всех нагло украли четверть века.

И это очень страшно.

Вскоре заработала машина комментариев. Вполне понятно, что оказалось немало народа, который во всем этом узрел большой подвох и провокацию самых различных сил. При этом Парфенову была отведена роль чуть ли ни подлеца, который ничего не делает без выгоды для себя.

Надо сказать, что разнообразия в репликах разоблачителей большого не было. Одни говорили о том, что это обычная кремлевская технология, способствующая придать видимость реальной жизни давно уже мертвому и сгнившему государственному телевидению. Дескать, надо периодически пар стравливать. И что Парфенову эту бумажку с речью засунул в карман Сурков. А сидевшие в студии академики смертельно завидовали счастливчику.

Некоторые комментаторы по части своей прозорливости пошли значительно дальше, привязав лауреатскую речь возмутителя останкинского спокойствия к состоявшемуся накануне выступления блоггера Медведева. Который встревожено сообщил, что в стране кончилась какая бы то ни было политика, и мы в пяти минутах от застоя. И что забронзовевшую Единую Россию надо бы пихать под бока различным партиям, дабы страна нормально развивалась.

Соответственно и он пихнул под бок Парфенова и погнал его на останкинскую трибуну будить народное сознание. И что в действительности это римейк давно минувших дней, когда Горбачев запустил Виталия Коротича на трибуну Верховного совета, чтобы тот провел разведку информационным боем. И что господин президент Медведев таким макаром решил побороться с господином премьером Путиным, который в ремейке должен исполнять роль Егора Кузьмича Лигачева – противника Горбачева, а впоследствии Ельцина.

Гипотеза, конечно, интересная. С такими способностями надо сочинять бестселлеры, которые тут же следует запускать в блокбастерное производство. Однако, отринув остросюжетную сценарную составляющую, следует признать, что гипотеза абсолютно ложная. Существует множество частностей, ее опровергающих. Но достаточно сказать, что нашему новому президенту дали порулить страной, залив в бензобак лишь литр горючего. Нет у него того ресурса, которым обладал Михаил Сергеевич. А посему повторение истории 25-летней давности обернется для Дмитрия Анатольевича не фарсом, а самой настоящей трагедией.

В общем, мои оппоненты, выстраивая различные конспирологические схемы, сходились в одном – господин Парфенов точно такая же идеологическая проститутка, как и все его останкинские коллеги. И не надо нам тут его идеализировать.
Однако никто так и не припомнил ни одного случая, когда Парфенов проявил себя подлецом, провокатором и мастером зарабатывания рейтингов и дензнаков при помощи грязных технологий.

Да, рубаху на груди не рвал, под пули не лез. Но при этом всегда сохранял чувство собственного достоинства, что на нынешнем телевидении не столь уж и частое явление.

Но защищать Парфенова я тут не собираюсь. Поскольку речь здесь не идет о его моральных качествах. И не о мотивах, которыми он руководствовался, произнося столь шокировавшие многих слова.

Просто хотелось бы еще раз подчеркнуть: в своей лауреатской речи он, как личность, нам не интересен. Потому что в данном случае Парфенов при всей своей ломовой индивидуальности выступил в роли индикатора современного состояния российского самосознания.

И оно, увы, произвело тягостное впечатление.

Почему мы, прошедшие в 90-е годы школу свободы мышления и публичного высказывания своих мыслей, сейчас столь поразились тому, что Парфенов назвал окружающие нас вещи и явления своими именами?
Почему за минувшее десятилетие эту свободу удалось полностью скомкать и засунуть в хорошо известное проктологам место?

Почему я, изрядно поживший на свете и много чего повидавший, сразу же, немедленно после увиденного и услышанного, назвал Парфенова героем? В то время как это нормальная реакция уважающего себя человека, которого буквально тошнит от того, куда в последнее время вывела нас кривая вертикали власти.

И лично мне было очень больно, когда я увидел себя такого, каким я был в 1985 году.

25 лет – коту под хвост.